Вспомнилась мне тут Женька. Впрочем, нет – Женя она была. Не Женька. Мы ходили в один танцевальный, и меня ставили к ней в пару. У меня были длинные тёмные волосы, а у неё – длинные светлые. Наверное, это красиво смотрелось со сцены. А ещё я дублировала её Белоснежку.
Женино дыхание всегда пахло конфетами. Мне это жутко нравилось. У неё были большие серые глаза и немного неровные зубы – клыки выступали чуть вперёд, и она любила изображать вампира, поджимая верхнюю губу. Мы смеялись до колик, корча рожи перед зеркалами, которых было слишком много по всем стенам.
Лет в 20 я поняла, почему она мне так нравилась. Она была очень похожа на сильно мной любимого мальчика – его женский вариант. Просто как сестра-близнец. Пепельно-выгоревшие волосы, серые глаза и доброе лицо. Ямочки на щеках при улыбке. И конфетное дыхание.
Не помню, кто из нас раньше ушёл из танцевального, я или она. Последний раз я видела её на перроне вокзала года 3-4 назад. Она быстро шла вдоль поезда, раскрасневшаяся, в расстёгнутой куртке, а на руках у неё был ребёнок, годика полтора. Я не сразу её узнала. Потом уже сообразила, кто это. Почему-то мне за неё стало чертовски приятно. Я подумала, что она встречает мужа, и порадовалась за неё. А потом почему-то заплакала.