Нафиг, или любовь без ханжеских примесей.
Автор: Fidelia
Бета: хотите? Если я вас знаю, то у вас есть шанс…
Рейтинг: NC-21 за некоторое насилие
Пейринг: один писатель/одно словечко-паразит
Жанр: стёб, абсурд, кинк
Категоря: слэш, RPS
Warning: BDSM и тому подобный недетский изврат, особо впечатлительным просьба не читать
Дисклеймер: чего? какой ещё дисклеймер??? Всё моё, но при этом даром, на радость читателей. Писатель имеет сам себя, на это не претендую, а НАФИГ... ну, он тоже сам по себе.
Краткое содержание: однажды ночью к одному писателю приходит великий и ужасный… Нафиг.
Предыстория: не стоит раскидываться громкими словами и обижать людей ни за что, ни про что, ибо можно получить сдачи. И будет больно.
От автора: фик написан в результате одного вечного как мир спора антислэшеров со слэшерами, в результате которого автор сего сильно возмутился, потому что его задели за живое слова героя данного фика, между прочим, известного писателя. Имена почти всех действующих лиц изменены, а то ещё обидятся... А вот Нафигу не повезло, перед ним извиняюсь.
ЗЫ: если не знаете, о чём идёт речь, то лучше заранее узнайте
тут, иначе всей соли не уловите. И будет это не стёб-абсурд, а обычный дурацкий PWP.
ЗЗЫ: не принимайте всерьёз, плз, это всего-навсего фик…
НАЙДУ И ... НАФИГ!!! (с) Ник Перумов
Boys, girls… what’s the fucking difference? (С)
Он проснулся посреди ночи оттого, что сверху навалилось что-то душное, тяжёлое, давящее на грудь и мешающее дышать.
«В одеяле, что ли, запутался? Или это кот?» – мелькнули сразу две мысли одна вслед за другой, но в этот момент в голове отчётливо прозвучало:
– Нет, это не одеяло и не кот, это я.
«Не надо было наедаться на ночь…» – запоздалое пельменное раскаяние здоровенным камнем вольготно разлеглось в желудке, оно давило на диафрагму и мешало глубоко вдохнуть.
– Да нет же, это не разогретые в микроволновке полуфабрикатные пельмени давят, это я, – снова послышался вкрадчивый голос, и Даниил Николаевич проснулся окончательно, быстро-быстро моргая и стряхивая зыбкое марево непонятного сна ресницами с глаз.
– Что ещё за нафиг? Что это? Слуховые галлюцинации, что ли? А, ерунда какая-то, ну его… Нафиг! – проворчал он по привычке и попытался повернуться на бок, чтобы снова заснуть, но не тут-то было. Свидание с Морфеем откладывалось на неопределённый срок, потому что что-то крепко-накрепко придавило его к кровати, что-то невидимое, но ощутимо тяжёлое, как мраморная кладбищенская плита. – Всё-всё, сдаюсь, кто ты? Что тебе от меня надо? Чертовщина какая-то… Мракобесие… – вспомнил он моднявое словечко и перестал бесполезно извиваться ужом, пытаясь выбраться из-под этого невидимого чего-то или кого-то там.
– Что я? Кто я? Ну, ты сам дал мне сегодня имя… Нафиг, – снова тот же призрачный, потусторонний голос в голове.
– Нафиг? – безмерно удивился Даниил Николаевич, глупо открыв рот. – Интересное имечко… А когда это я тебя так назвал?
– «А, ерунда какая то, ну его… Нафиг!» – процитировал невидимка. – Разве не меня вы имели в виду?
– Хм… – ненадолго задумался тот, – может и так… Ладненько, с именем более-менее разобрались, да это и не столь важно. Ну, и кто ты такой, Нафиг? И чего тебе от меня надо? Что ты делаешь у меня в квартире? Впрочем, не хочешь – не отвечай, не утруждайся. Утром я проснусь и пойму, что это был всего-навсего дурацкий сон… Буду тебя нагло игнорировать, – решил Даниил Николаевич. – Иди ты нафиг, Нафиг, – скаламбурил он, очень довольный собой.
– Это не сон, это всё на самом деле с вами происходит… А игнорировать меня не стоит, если я надавлю чуть сильнее на грудь, вы умрёте от сердечного приступа, – недружелюбно произнёс Нафиг.
Даниил Николаевич непроизвольно вздрогнул всем телом, но нашёл в себе силы спросить:
– Ладно, если ты настаиваешь, что ты – не сон, то говори, кто ты и зачем я тебе?
– Я же уже сказал, что я – Нафиг, а вот зачем вы мне… Хочу заняться с вами любовью.
– Чё? – поперхнулся от удивления Даниил Николаевич и с трудом расхохотался, потому что тяжесть всё так же давила на грудь и смеяться было крайне неудобно. – Любовью?.. Ну ты даёшь, Нафиг… Это зачем это тебе надо, а? Впрочем, это дело твоё, если это совсем уж личное, то не говори, оставь при себе. Кстати, какого ты пола, Нафиг? С мужчинами я дел не имею, заруби это себе на носу, если он у тебя есть, конечно, – коротко хохотнул он. – И вообще, я гомофоб.
– Причём тут гомофобия? – искренне удивился Нафиг, всё так же разговаривая внутри головы Даниила Николаевича и всё так же тяжело давя ему на грудь. – Какое отношение любовь имеет к вопросам пола?
– Самое что ни на есть прямое! – возмутился тот и снова заворочался, стараясь выбраться из под прозрачно-призрачного груза. – Голубые, лесбиянки… Всё это неестественно, это против природы, против Бога! Это… Это гадко!
– Я ему про любовь, а он мне про гадости… – криво усмехнулся Нафиг. Вернее, Даниилу Николаевичу, конечно, не было видно, как именно улыбнулся настырный Нафиг, и улыбнулся ли он вообще, но почему-то ему представилась кривая противная ухмылка, перекосившая незримое лицо.
– Ладно, Нафиг, а как ты, собственно, выглядишь? – придумал кое- что Даниил Николаевич. – Понимаешь, друг Нафиг, я разборчивый и со всеми подряд любовью не занимаюсь. Я ж знаменитость, как- никак… Нет, это я не в обиду тебе, – поспешно поправился он, почувствовав резкое усиление тяжести на груди, видимо, Нафиг всё же обиделся.
– Насчёт знаменитости - скорее никак, свредничал противный Нафиг. - А как я выгляжу? Да никак, собственно… Нафиг как Нафиг. Я ведь не человек, у меня нет определённой внешности и я бесполый. Ну так что вы предпочитаете в плане любви? – резковато перевёл он разговор на другое.
– М-м-м… даже не знаю, – попробовал по привычке пожать плечами Даниил Николаевич, но лёжа под тяжестью Нафига у него не получилось. – Я никогда не занимался любовью ни с кем, кроме женщин, а тем более с бесплотными Нафигами. Демонстрируй всё, что умеешь, – довольно опрометчиво заявил он.
– Значит, вы в некотором роде девственник? – гадко захихикало невидимое нечто.
Даниил Николаевич гневно покраснел, но счёл за лучшее промолчать. А то ну как примется сильнее давить? Хорошо ещё, что в темноте его лица не было видно. – Что ж, в таком случае, приступим… – и Нафиг красноречиво замолчал.
– А что требуется от меня? – поинтересовался Даниил Николаевич, судорожно закусив губу. Мало ли, чего там этот непонятный Нафиг задумал…
– Да ничего, ровным счётом ничего. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
– А… А если я откажусь, ну, не понравится мне?.. – попробовал вывернуться Даниил Николаевич из щекотливой ситуации.
– Почему? Вы ведь ровным счётом ничего не теряете, даже некоторым образом приобретаете. Новый опыт – лучший источник вдохновения. Вы ведь что-то там такое пишете, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь, – сварливо проворчал тот. «Что-то там такое» он пишет… Да он… Да он один из самых… А этот… Одно слово – Нафиг!
– Ах да, – встрепенулся Нафиг. – И о сердечном приступе не забывайте, мало ли что, вдруг неловко надавлю и… – доброжелательно напомнил он, отчего Даниила Николаевича бросило в холодный пот. Он вздохнул поглубже и постарался максимально расслабиться, насколько это вообще было возможно в данной ситуации. – М-м-м, чуть не забыл. Я с вами всего на час. Мне ещё надо успеть к массе другого народу, такого же недоверчивого и узколобого, как вы.
– Хорошо, валяй, – коротко согласился Даниил Николаевич. И пошло оно всё… нафиг.
читать дальше***
…Каменная тяжесть перестала локально давить на грудь и стала мягко распространяться по всему телу, расползаясь невидимой тёплой волной сначала по рукам, вытянутым вдоль тела, потом по животу, лизнула пах и растеклась по ногам. Ему показалось, что он лежит на мелководье, держа голову над водой, а на всё остальное тело нежно давит давно забытое летнее крымское море. Невидимый Нафиг аккуратно и равномерно скользил по нему, лаская кожу словно мелкая водная рябь, поднятая тёплым южным ветерком. Едва ощутимые касания приятно возбуждали, чуть покалывая и щекоча, будто лежит он в ванне с шампанским, а кожи касаются поднимающиеся со дна золотистые шипящие пузырьки. Или словно сотни бабочек касаются его трепещущими крылышками, испачканными пыльцой… Или будто бы его щекочут мягкие длинные непрестанно моргающие ресницы… И так по всему телу. Хм, ощущения действительно необычные, во всяком случае, с женщинами он такого не чувствовал.
Через какое то время к покалыванию и лёгкой щекотке присоединилось новое ощущение – что то шелковисто-влажное касалось его кожи, словно его всего вылизывали десятки маленьких язычков размером с кошачий, а особо чувствительные и отзывчивые на ласку места осторожно покусывали мелкие острые зубки. Это было ещё более возбуждающим, и Даниил Николаевич закусил губу, чтобы позорно не застонать под прикосновениями коварного Нафига. Глубоко внутри начало просыпаться сильное возбуждение, грозящее вырваться из-под тщательного контроля, но чёрта с два Нафиг об этом узнает, не будь он многообещающим… хорошопродаваемым… впиарененуждающимся… популярнымилюбимым… писателем.
– Аххх… – не выдержал он, шаря по простыне руками и сжимая её края, сгребая простыню с постели и хватаясь за неё как за соломинку, чтобы его не засосало в этот водоворот чувственности. Нафиг добрался до его уже напряжённого члена, и Даниилу Николаевичу показалось, что он стремительно летит куда-то вниз, падает, падает, падает в чёрный рай запретных запредельных наслаждений. Что за нафиг…
***
…Его члена легко касаются невидимые маленькие прохладные ручки, они теребят его, осторожно царапают крошечными ноготками, щекочут и ласкают, поглаживают и сжимают, заключают в кольцо длинных гибких пальцев, скользящих по всей длине… Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз… Быстро – ме-е-едленно, быстро – ме-е-едленно, быстро – ме-е-едленно… Пальцы словно выводят некий загадочный, одним им ведомый узор, вытанцовывают какой-то странный танец, то мучительно медленно, то быстро, рывками; рваный ритм не даёт сосредоточиться на ощущениях, и мешает ощутить всю полноту удовольствия. Его член будто растёт, ширится, удлиняется, живо пульсирует и дышит, как какое-то странное неведомое животное – автономная часть его тела, которая вроде как принадлежит ему, а вроде как и сама по себе. Новое, незнакомое, доселе неизведанное чувство накатывает на Даниила Николаевича, ни одна в мире женщина не сможет сравниться с этим Нафигом в умении работать руками и языком. Языком? Когда к гибким проворным умелым пальчикам успел присоединиться язык? Быстро скользящий, влажно облизывающий набухшую головку, мелко трепещущий под крайней плотью и порхающий серпантинной спиралью по всей длине. Даниил Николаевич с трудом понимает, что этот всёумеющий язык не соединён мышцами и кожей ни с одним ртом, потому что иначе такие изощрённые ласки невозможны. И только тут он до конца осознаёт, что и правда занимается любовью с неведомым Нафигом, а не с неким невидимым человеческим существом. И тогда ему становится по-настоящему страшно. Страх смешивается в равных пропорциях с невероятным удовольствием, потому что язык, к которому присоединились и губы, знает своё дело и творит нечто нереальное, отчего заходится мелкими быстрыми ударами сердце, а всё тело скручивает в сладкую судорогу и резко распрямляет тугая пружина позорно быстрого оргазма.
Даниил Николаевич тяжело дышит, и Нафиг тихо посмеивается в голове над его глухими беспомощными стонами, а потом извилисто скользит по его груди вверх и начинает целовать в губы, посасывая язык и облизывая дёсна и щёки быстрыми, хорошо рассчитанными, точным касаниями. Рот наполняется чем-то солоновато-пряным, резким и пахучим, и Даниил Николаевич понимает, что это вкус его собственной спермы. Желудок гадко скручивает в тугой узел, но всевидящий Нафиг легко проводит по его животу рукой, и чувство гадливой тошноты испаряется, будто его и не было.
Даниилу Николаевичу жалко себя, его охватывает чувство потери, словно он сдал без боя крепость своего тела, отдался неведомому Нафигу практически без сопротивления.
– Не куксись, Впиарененуждающийся, – ёрничает Нафиг, награждая Даниила Николаевича его же комплиментами относительно себя, – что это с тобой? Ах, Omni anima past coitus triste est… Ну, первый раунд закончился в мою пользу. Согласен?
Тот не успевает ничего сказать, потому что Нафиг быстро садится на него верхом, судя по внезапному перемещению всей тяжести в область паха. Даниил Николаевич чувствует, как неведомая призрачная бесполая любовница засасывает в себя его вновь эрегированный член и мягко, волнообразно, сжимает его невидимыми внутренними мышцами влагалища, равномерно лаская по всей длине, пружинисто двигаясь вверх-вниз и выжимая из его горла хриплые беззастенчивые стоны.
«Ну, если уж на то пошло, то Нафиг действительно женщина», – при этой мысли у до сих пор подозрительного Даниила Николаевича отлегло от сердца, но Нафиг хмыкает ему в ухо и, о ужас… Он чувствует, как очень сильные невидимые руки скользят вниз по бёдрам, безжалостно приподнимают его ноги, ставят их домиком и раздвигают ягодицы.
– Нет, нет… – вертится Даниил Николаевич как уж на сковородке, но Нафиг крепко прижимает его поясницу к довольно жёсткой ортопедической кровати и удерживает его руки над головой.
– Да, да… – мягко увещевает он, не обращая ни малейшего внимания на рыдающего от бессилия, унижения и ненависти мужчину, распростёртого под ним. – Не бойся, больно не будет…
Что то скользкое и тонкое касается узкого ануса Даниила Николаевича, и тот перестаёт сопротивляться, понимая, что ничегошеньки не может поделать с невидимым насильником. Ну что за нафиг!
– Если вас насилуют, постарайтесь расслабиться и получить максимум удовольствия, – стоит насмешливый голос в ушах, и ядовитые слёзы ненависти прожигают дорожки на щеках, стекая к ушам. – Не сопротивляйся, тебе будет хорошо, обещаю, – Нафиг чувственно щекочет его лоб влажным дыханием и аккуратно входит в него сзади, с усилием проталкивая в него член, стараясь двигаться медленнее и осторожнее, чтобы ни дай бог чего не повредить.
Даниил Николаевич крепко сжимает зубы и старается отключиться, выпасть из времени и реальности, чтобы никогда не помнить о том, что это когда-то происходило с ним, пусть и в безумном сне.
А потом Нафиг быстро двигается уже не только внутри него, но и снаружи, сверху, засаживает внутрь него тонкий, длинный, скользкий мужской член и в то же время крепко и сладко сжимает его собственный член женскими влагалищными мышцами. А Даниилу Николаевичу хорошо в его псевдо-отключке. Он не хочет возвращаться в реальность, не хочет этого хрена в собственной заднице и этой манды на члене. Пусть его оставят в покое, пусть это неведомое двуполое всепроникающее всёимеющее оно по имени Нафиг уйдёт, пропадёт, сгинет прочь... Но и в этой иллюзорном искусственном обмороке его настигает острое нежеланное наслаждение, когда это недоразумение, дергающееся в анальном отверстии, задевает там какую-то очень чувствительную точку. Простата, что ли, это называется? Под веками вспыхивает синий салют, падающий вниз и обжигающий глаза, а собственный член капитулирует, словно бы вынужденно вздрагивая и выплёскивая упругую струю горячей спермы на живот.
Даниил Николаевич корчится от унижения и стыда. Ему стыдно за то, что ему… понравилось… Будь проклят это Нафиг и его дурацкие фокусы… Будь проклят тот день, когда «нафиг» из слова-паразита превратилось в нечто большее, угрожающе разрослось и стало Нафигом, слышимым и осязаемым, доставляющим бесконечное неземное удовольствие и ввергающим в пучины унижения и ненависти к собственной слабости. Он плачет и пытается обнять себя, отпихнуть призрачного мучителя и натянуть на себя одеяло, но Нафиг не даёт, глумливо смеётся, слизывает сперму с его живота и шепчет на ухо:
– Ну, то ли ещё будет… Слышишь? То ли ещё будет… Я займусь любовью с каждой клеточкой твоего гордого популярногоилюбимого тела. Ты будешь рыдать, извиваться и просить ещё… Не зря слова «организм» и «оргазм» так похожи, они просто созданы друг для друга, и я подарю твоему телу ещё никем на свете не испытанное удовольствие… – загадочно добавляет Нафиг и… ныряет прямо в приоткрытый, судорожно хватающий воздух рот.
Даниил Николаевич тяжело сглатывает, захлёбываясь, задыхаясь, и вертит головой, окончательно перестав отдавать себе отчёт в происходящем. Его внутренности заливает что-то густое и горячее, как клюквенный кисель, как липовый мёд, оно просачивается в него на клеточном уровне, проникает везде и всюду, для него нет границ… Нафиг выполняет свою угрозу-обещание заняться любовью с каждой его клеткой и действительно делает это. И клеткам нравится. Они стонут, охают и изворачиваются, выгибаются дугой и ёрзают, заходятся и скулят не в силах принять так много удовольствия одновременно. Они посылают в мозг бессчётные импульсы, сообщающие о том, что им хорошо, очень хорошо, так хорошо, как не было никогда в жизни… И Даниил Николаевич мечется по жаркой постели, смятым, липким от пота и спермы простыням, сбитому одеялу. Он тоже изворачивается и выгибается, стонет и рыдает. Ему кажется, что он умирает от непосильного наслаждения каждую секунду и каждую последующую рождается, чтобы умереть и возродиться вновь. Нафиг внутри него и снаружи, сверху, снизу, сбоку… Он целует его, гладит, лижет, щекочет и царапает – и всё это одновременно. Он его любит.
Дыхание со свистом вырывается из лёгких Даниила Николаевича сквозь сжатые зубы, и молекулы кислорода и углекислого газа – это тоже Нафиг… И постель с её простынями, подушками и одеялом, и сама комната… Нафиг везде: он материя и дух, он мысль и действие, он свобода и рабство, он боль и наслаждение, Бог и человек… Двулик, двоичен и един в своей противоположности.
– Кто ты, Нафиг? Кто ты? – из последних сил шепчет потрескавшимися губами Даниил Николаевич, корчась в до боли невыносимом наслаждении и боясь, что сердце не выдержит такого напряжения.
– А ты ещё не догадался, хорошопродаваемый? – снова саркастически усмехается Нафиг, а потом внезапно становится серьёзным, и сладкая мука наконец-то отпускает Даниила Николаевича. – Я – любовь, чистая, без ханжеских примесей. Я существую для того, чтобы приносить наслаждение телу и душе, и не твоя проблема, в какой форме я существую, я выбираю это сам. Почему для тебя так важна моя форма, все эти дурацкие абсолютно детские заморочки насчёт гомосексуалистов и натуралов? Ты что – философию в универе прогуливал? Ты ведь писатель, значит – идеалист. Главное – это содержание, запомни… Ох, не успел до конца объяснить, увлёкся тобой, моё время здесь кончилось… Запомни…
Даниил Николаевич не успевает согласиться или возразить, возмутиться или полностью поддержать, потому что голос в его голове вдруг стихает, а тяжесть, так, казалось бы, долго давившая на него этой ночью, бесшумно соскальзывает с тела, стекает на пол и тоже пропадает. Он вертит головой в кромешной тьме, силясь шестым чувством отыскать следы пребывания любви в его комнате, но внезапно отключается, повернувшись на бок и уткнувшись носом в подушку.
***
Резко вздрогнув, он просыпается от давящей на грудь тяжести. Блёклое утро несмело светит в окна, а на груди примостился здоровенный кот.
«Ф-фух… Вот, кто мне всю ночь спать мешал… Отсюда и тяжесть на груди», – вздыхает Даниил Николаевич от облегчения, спихивая противное животное с себя на пол. – «Приснится же такое… Любовь без ханжеских примесей, ха…» – он трясёт тяжёлой со сна, взлохмаченной головой, откидывает одеяло, чтобы встать, а потом резко вздрагивает. Вся простынь оказывается в желтоватых каплях засохшей спермы.
– Что за нафиг? – удивляется Даниил Николаевич, а потом начинает вспоминать подробности странного сна.
-
-
27.02.2007 в 21:14-
-
02.03.2007 в 21:21-
-
07.03.2007 в 03:56А при этом мона остаться всё равно девственником?
Наверное да.
Гость,
-
-
07.03.2007 в 20:51Класс. Совращенка, блин. ТОЧНО!!!!!!!! Я ЗНАЮ, ЧТО ЭТО ЕСТЬ!!!!!!!! эТО ПРОПОГАНДА ГРУППОВУХИ!!!!!!!!!!! Причём, БИшной...
-
-
07.03.2007 в 23:31Причём, БИшной...
Это была жалкая попытка уличить меня в чём-то? Муахаха.
Совращенка, блин.
Рада стараться.
-
-
08.03.2007 в 20:32Хочешь сказать - попытка не удачная?
Рада стараться.
Растление малолетних!!!!
-
-
09.03.2007 в 00:45Хочешь сказать - попытка не удачная?
Человек, пишущий о насильнике и убийце, сам таковым ведь не является. Или как?
Растление малолетних!!!!
А малолетние могли бы и ворнинг почитать!
Warning: BDSM и тому подобный недетский изврат, особо впечатлительным просьба не читать
-
-
09.03.2007 в 21:42Ну... всё зависит от писущего.
А малолетние могли бы и ворнинг почитать!
*замялсо* Да?... а яслучайно прочиатл всё кроме ворнинга.
-
-
09.03.2007 в 21:46всё зависит от писущего.
Ну угу. Но таки 99% писающих нормальные. Относительно...
-
-
09.03.2007 в 22:32Гы, гы, и исчо раз ГЫ!!!!!!!
-
-
11.03.2007 в 21:42А кто пишет?
В смысле - о маньяках? Сидни Шелдон.
-
-
11.03.2007 в 22:02Она нормальная? Насколько.
-
-
12.03.2007 в 00:30Кто такая она, я не знаю. А писатель Сидни Шелдон на голову точно нормальный)).
-
-
13.03.2007 в 23:36Блин... а я всегда думал, что этот он она!
-
-
14.03.2007 в 01:21-
-
14.03.2007 в 13:12-
-
14.03.2007 в 15:28-
-
14.03.2007 в 22:15Хы, а если это трансвестит?
-
-
14.03.2007 в 22:41-
-
18.03.2007 в 11:58За то можно изменить пол спомощью аноболиков!!!!!!!
-
-
18.03.2007 в 22:06За то можно изменить пол спомощью аноболиков!!!!!!!
*ржунимагу* Это не анаболики, а гормоны.
Знаю, в чей огород камушек.
-
-
19.03.2007 в 20:57Как ты думаешь - как эти гормоны отразятся на молодом равивающемся организме
например на моём-
-
20.03.2007 в 00:39Как ты думаешь - как эти гормоны отразятся на молодом равивающемся организме
У тя своих дофигища!
А ты мужские или женские принимать вознамерился? *ржунимагу*
-
-
20.03.2007 в 20:35Блин, какие у тебя вопрсы
глупыеуточнаяющие. Конечно на мужские. Стану ну... а каким ы стану?*лучше скажи кем ты будешь - идиотом*-
-
20.03.2007 в 23:55-
-
23.03.2007 в 20:30ДА! Хочу быть ещё мужоствяннее!! Чтобо ящо побольша сил было!
-
-
24.03.2007 в 21:36-
-
24.03.2007 в 22:55Как пошто?
Чтоб перед зеркалом красовацоЧтоб быть сильным!-
-
24.03.2007 в 23:04-
-
24.03.2007 в 23:32Сила есть - и пофиг. Ум НАДА!!!!! ИСЧО!!!!!!! Хачу исчо больше!